«Законченный» статус жилище приобретает (и космогония оканчивается) посредством жертвы и смерти, что проявляется не только в разных аспектах и на разных этапах погребально-поминального комплекса, но и в других обрядах, в первую очередь строительном. Законченный, пригодный к жизни и крепкий дом, так же как и тело человека, должен иметь душу.
Ею и могла стать строительная жертва, которая изменялась во времени от человеческой до животной, а позднее и символической (шерсть животного, зерно, деньги). «Чтобы “сооружение” (дом, храм, техническая постройка и т. п.) сохранилось надолго, оно должно быть одухотворено, т. е. должно получить одновременно и жизнь и душу.
“Перемещение” души возможно лишь при принесении кровавой жертвы». «Када-то, кá жуть, дамá строили, так што-то нá да палóжыть.
А воны ´ <строители> не панимá ли; як пастрóять, а ванó расы ´пеца. Им сказá ли:
трэ ´ба жывóе што замуровá ть. <…> От, кажуть, чья жена пéрва при ´де, тýю женý замурýем. <…> А нá да было птицу паймá ть, чи котá , а воны дураки бы ´ли, не знá ли» (Зап. от Марии Максимовны Васько, 1920 г. р., с. Барбаров, Мозырский р-н, Гомельская обл. Соб. Г. И. Трубицына. 1983 г.); «Убирá ють врэ ´мья, ложат хфундамент <строители знали время>.
Да у нучь вазьмэ ´ и упадэ ´. Им <строи-телям> трэба замуровá ть чи пи ´вня, чи ката» (Зап. от Феклы Филлиповны Се-ренок, 1910 г. р., с. Барбаров, Мозырский р-н, Гомельская обл. Соб. Г. И. Трубицына.
1983 г.).
Необходимая для создания дома смерть могла выражаться в строительном жертвоприношении, либо ее роль исполняла скорая смерть одного из членов семьи в новом жилище, осмысляемая как отсроченная жертва. При строительстве мастер «закладывает сволок» непременно на чью-либо голову, человеческую или на животного. «Говори ´ли так: Як май-стри ´ схóчуть, так воны ´, кá жэ, залóжуть хá ту. На когó хóчуть: чи на хозя ´ина, чи на хозя ´йку, чи на йихных детэ ´й, <после это-го тот, на кого хата заложена, заболева-ет или даже умирает>» (Зап. в с. Нобель, Заречненский р-н, Ровенская обл. Соб. Г. И. Берестнев. 1984 г.). Если мастер недоволен хозяином, он трижды стучит обухом в «голову» сволока (его часть, обращенную к красному углу) и го-ворит: «Стукаю я сволок у голову, шоб стукало у голову хозяину, покы жызнь ёго симьи, и до свого вику шоб вин не дожыв!» (укр.). «Когда заклá дывають подóшвы этыи <т. е. первый венец>, и пэр-вый раз топором рубá ють и подýмают в сэбэ ´: “Шоб егó нэ булó, шоб вин нэ був на сьви ´тэ — чи человéк чи скоты ´на… ” Шось там такé есть. И пропадэ ´ вин <тот человек или скотина>» (Зап. в с. Ветлы, Любешовский р-н, Волынская обл. Соб. Г. И. Берестнев. 1985 г.); «Если на котá заклá дають, то бýдуть коты ´ здыхá ть ў тый хá те. А заклá дывають на сэмьяни ´на, на чолови ´ка залóжать хá ту» (Зап. от Евдокии Степановны Таранович, 1932 г. р., с. Ветлы, Любешовский р-н, Во-лынская обл. Соб. Г. И. Берестнев. 1985 г.).
Именно по этой причине предпринимался ряд действий, чтобы избежать смерти кого-либо из домочадцев или перевести рок на голову животного. Для этого в некоторых локальных традициях при строительстве могли оставлять дом неоконченным на определенный срок: на юге Украины оставляли непобеленным небольшой кусочек стены над иконами, белорусы оставляли незаконченной стену или крышу, а русские целый год не закрывали крышу над сенями. Поляки только через какое-то время после окончания строительства обмазывали глиной заднюю часть дома, причем не белой, а желтой или черной.
Cвязь таких действий с задушными представлениями иллюстрируют подобные обычаи в рамках погребально-поминального комплекса. Например, в Полесье до сорока дней и года после смерти не белили или полностью не закрашивали при побелке печь и стены: «Як помрэ ´ люды ´на, хáту до сорокá дэнь зóвсим нэ бúлять, а до рóку бúлять хáту тúлькы шо кусóчок, оды ´н кутóчок шоб нэ билы ´вся. Кáжуть шо нибы-то душá в хáти е» (Зап. в с. Забужье, Любомль-ский р-н, Волынская обл. Соб. С. Белозе-рова); «Як мрэц до рóку, оставля ´ють на пэчы ´ квартúрочку такýю малэ ´нькую, нэ добúлують. Кáжуть, вóчы залывáють мэ ´рлым, як побúлють зовсúм (Другие говорят, что в этом случае надо оставить небеленым кусочек “де не попáло”)» (Зап. в с. Ветлы, Любешовский р-н, Волын-ская обл. Соб. О. А. Терновская. 1985 г.). В Белоруссии и в Полесье широко распространена следующая практика: до исполнения сорока дней или года с момента смерти при мытье полов в доме стараются не затрагивать произвольно избираемый участок пола: «На трэ ´тий день всё, кады памы ´ли памóсты, всё, тольки аднý мéстинку не вытирáюць памóсту цэ ´лый год. Эта цы ´лый год ешчэ ´ душá хóдиць, наблюдáець, ци не забы ´ли вы менé, я слéд астáвил… <Cоб.: А где это ме-сто?> Ци хóчэте вот примéнно, хоць кудá, хоць кудá аставля ´йцэ…» (Зап. от Марии Петровны Усик, 1930 г. р., с. Бараново, Стародорожский р-н, Минская обл. Соб. М. А. Андрюнина. 2010 г.).
От скорой смерти в новом доме предохранялись и при переходе в него: существовали представления, что всякий, вошедший в новый дом первым, умрет в течение года, поэтому впереди всех впускали кота, символически заменяя им человеческую жертву (рус. владимир.). В Полесье говорили: «Каб йон исдóх тот кот, а та семья ´ жилá ў домý котá. Егó пускáють ў хáту, éсли хáту постáвять, то онá обновúцца — смéрть обязáтельно должнá бы ´ти» (Зап. в с. Золотуха, Калинковичский р-н, Го-мельская обл. Соб. А. Е. Зайцев. 1983 г.). Сон о новоселье пророчил смерть: «Нóвый дом — к смéрти снúца» (Зап. в с. Верхние Жары, Брагинский р-н, Гомельская обл. Соб. А. А. Астахова. 1984 г.).
М.А. АНДРЮНИНА «АНТРОПОМОРФНЫЙ СИМВОЛИЗМ ДОМА В ПОГРЕБАЛЬНОЙ И ПОМИНАЛЬНОЙ ОБРЯДНОСТИ: ТЕЛО, ДУША, ЖЕРТВА (УКРАИНСКАЯ, БЕЛОРУССКАЯ, ЗАПАДНОРУССКАЯ И ПОЛЬСКАЯ ТРАДИЦИИ)»
Ваш комментарий будет первым